Созерцая смерть

Я лежу на чем-то холодном в пустоте, почти в полной темноте. Вокруг оглушающая тишина, лишь иногда где-то раздается звук упавшей в воду капли, и опять тишина. Я наг, на мне только бирка на веревочке, привязанная к большому пальцу ноги. Я смотрю на свое тело, приближаюсь, рассматриваю каждую деталь. Пара синяков, изгибы, волосяной покров, серый, землистый цвет кожи. Тело твердое и окоченевшее, продолжаю его осматривать. Что-то неуловимо меняется, темнеет кожа, появляются пятна. Сначала внутри, местами, затем все больше тело начинает размякать, я чувствую это, хотя только смотрю на него. На коже появляются зеленоватые пятна, местами она вздувается. В теле начинается новая жизнь, снаружи начинается легкое движение, участки кожи приподнимаются и опускаются. А я продолжаю бесстрастно наблюдать и только регистрировать то, что происходит.

На коже в разных местах медленно появляются разрывы, и в них видна сплошная копошащаяся масса трупных червей. Она движется и в то же время остается на месте, разрывов становятся все больше, скоро все тело превращается в копошащуюся массу, кожа на черепе высыхает и натягивается. В провалившихся глазницах тоже движение — копошащаяся масса пожирает студенистую слизь, в которую превратился и мозг, и все внутренние органы. Не тронуты только волосы. Мало-помалу, из копошащейся массы начинают вылетать трупные мухи, личинки, насытившиеся и выросшие, начинают новую жизнь. Если я мог испытывать эмоции, я бы сказал, что это красиво, природа рождает жизнь за жизнью. Но я лишь наблюдаю. Вот уже рой трупных мух кружит над тем, что было моим телом. Копошащаяся масса становится меньше, проседает между ребрами, тазовыми костями. Все кости медленно обнажаются. Проходит время, и в пустоте на чем-то холодно лежит только скелет, на котором остались лишь волосы на голове на высохшем сморщенном куске кожи и обрывки серой сухой кожи кое-где на костях.

Долго смотрю на это состояние. Кости лежат так же, как лежало тело — на спине, руки развалены, ладонями вверх, ноги развалены, глазницы черепа смотрят вверх. Нет никакого движения, нет дуновения воздуха, нет ни одной мысли. Все застыло. При всем постоянном изменении природы тело обрело покой.

И вдруг из пространства, откуда-то сверху со стороны ног появляется нечто. Происходит что-то непонятное, меняется мое собственное состояние. Еще до того, как я могу разглядеть, что это такое, в меня заползает страх. Тонкой и холодной змеей он вползает в меня медленно, вселяя неосознанное беспокойство и вихри мыслей. Предмет приближается, и я начинаю видеть его часть, как будто освященную узким лучом света. Металлическая поверхность. Железо. Когда-то гладко отполированная плоская поверхность с большим количеством зазубрин, ямок и царапин, не один раз уже натертая наждаком, ржавевшая и заново оттертая от ржавчины.

Сам вид поверхности вызывает страх. Почему? Луч света медленно начинает расширяться диаметр видимой части металла уже около фута, поверхность, оказывается, не вся плоская, появляется легкий, даже изящный изгиб. Пятно расширяется еще чуть вниз и… о боже! Поверхность снизу отбывается изломом линии заточки шириной примерно 2 дюйма и затем — острым лезвием! Вокруг нет света, но линия заточки поблескивает, как будто на солнце. На ней лишь мелкие царапины от точильного камня. Сама кромка лезвия заправлена на мельчайшем камне и так остра, что упавший на нее волос легко перерубится под собственным весом. Еще немного — и сверху открывается обух огромного топора, высотой около полутора футов и такой же длиной лезвия. От обуха топор расширяется к лезвию выпуклостями, от чего топор кажется толстым и очень тяжелым. Топор одет на топорище, расклиненное толстым стальным клином. Почему-то я знаю, что топорище — из сухого дуба, но ручка топорища в темноте, я не вижу ее…и того, кто держит в руках это ужасное орудие.

Тот, кто держит в руках топор, дает мне вдоволь на него насмотреться. Лезвие висит в воздухе со стороны ног. И вдруг — быстрым движением топор уходит вверх, на секунду исчезая из облака света, и через мгновение обрушивается сверху на кости скелета в районе лодыжек. Ступни и часть лодыжек брызгами разлетаются в разные стороны, как будто произошел взрыв, а в меня изнутри всаживается холодная игла. У меня теперь нет тела, и я не понимаю, что может во мне испытывать эту холодную боль. Это холодная игла страха. Но, несмотря ни на что, я продолжаю наблюдать. Топор медленно поднимается и исчезает из поля зрения. Его нет долго. Но вдруг с огромной скоростью он опять обрушивается вниз в районе коленей. И опять, осколки костей разлетаются вокруг пылью, обломками, иглами. И опять внутри меня всаживается ледяная игла. Я смотрю на свой скелет, — у него уже нет ног по колено. Почему-то я понимаю, что будет дальше. Топор опять медленно поднимается, исчезает, и… снова обрушивается на скелет уже в районе тазовых костей. И опять брызги осколков и облако пыли. И опять нутро жалит ледяная игла. А я в каждый момент вижу в мельчайших деталях каждую выщербинку на лезвии топора. С последним ударом внутри меня начинается движение. У меня теперь нет тела, так что я не понимаю, где это — внутри меня, но ощущаю внутри себя движение. Что-то сильное и мощное начинает двигаться внутри меня в ограниченном объеме.

И опять топор взмывает вверх и опять опускается с огромной скоростью уже в районе груди, разбрасывая осколки ребер и позвонков в разные стороны. С последним ударом движение сущности внутри меня резко усиливается, становится паническим, страшным, я даже не почувствовал укола холодной иглы. Сущность бьется о границы, разгоняясь от стенки и с силой ударяя в противоположную стенку. Я начинаю понимать, что она очень скоро пробьет стенку и выйдет наружу. И тогда случится что-то очень плохое... А топор опять взмывает ввысь и обрушивается на шею. Вокруг — опять дождь и обломков ребер и шейных позвонков, в сторону откатывается череп. От удара с него срывает засохшую кожу с волосами. В то же мгновение, как я вижу это, в одном мгновение, как сущность внутри меня взрывается сильнейшей серией ударов. От каждого удара меня уносит в сторону, подбрасывает вверх, направления мира начинают исчезать, остается только безумное движение внутри.

И тут я в одно мгновение понимаю, что страшно не мне, а сущности, которая бьется внутри меня.

В этот момент я опять вижу обломки костей вокруг, откатившийся в сторону череп, поднявшийся, и висящий в пространстве топор. Но глупая сущность внутри меня продолжает сходить с ума.

И вдруг сверху мне на грудь опускается теплая рука. И удары начинают становиться мягче, медленнее, в горле вырастает огромный голубой цветок, из глаз потоком льются слезы. Я смотрю внимательно в голубой цветок, и всю мою суть охватывает радость. Сущность успокаивается, а сам я наполняюсь состоянием особого цвета – цвета радости.

Я еще несколько секунд смотрю на него, а затем открываю каждое окошко в себе, каждую дверцу, каждую щелку, и выпускаю эту радость в мир вокруг. Я – бесконечный источник этого света. Я свечу, как солнце, и люблю весь мир вокруг! Я знаю, вокруг те, кому нужна радость, они ее возьмут, если захотят…

* * *

Впервые статья была опубликована в №3 (10) за 2007 год «Размышления о смерти»