Не оскорбляй меня!

С Ниной нужно было рвать и рвать без промедления, и так я выносил ее чересчур долго — целый изнуряющий безрадостный год. Она, конечно, была красавицей. Однако неоспоримые прелести девушки перечёркивались её холодностью. Нина была не живым человеком, а заведённым автоматом, чуждым естественных чувств. Она хоть и говорила, что очень хорошо ко мне относится, но за всё наше знакомство не только не допустила близких отношений, но и целовалась со мной до обидного редко. Её интересовали лишь книги, выставки, театры, а больше всего — музыка. На своей флейте она могла играть часами и при этом уносилась в некий нереальный мир, до которого невозможно было докричаться.

Тем не менее я, как последний идиот, долгое время жил надеждами, всё думал: закончит Нина консерваторию, выйдет за меня замуж, и мы наконец-то будем счастливы. И по сию пору пребывал бы я в заблуждении, если бы в мою жизнь не вторглась моя бывшая одноклассница Ирина, ради меня готовая на всё.

И я решился на разрыв — осталось лишь объясниться с Ниной. Однако не скажешь же ей просто так: «Дорогая, наша любовь закончилась, давай разойдёмся». Нужно было отыскать какой-нибудь повод, но девушка вела себя безукоризненно, всегда держалась ровно, а если я срывался, ласково и тактично успокаивала меня.

Не знаю, сколько бы длилось двусмысленное положение, если бы не подходящий случай. Мне потребовалось срочно уехать из города, и я попросил Нину передать её соседу Антону, с которым у меня были дела, чтобы вечером он меня не ждал. Тем не менее на следующий день Антон, так и не узнавший о моём отъезде, высказал мне претензии, и у меня появилась возможность разругаться с Ниной и навсегда уйти от неё.

Открыв передо мной дверь своей квартиры, она расцвела в радостной улыбке. Но я, нахмурив брови, пошёл в наступление.

— Почему ты не поговорила с Антоном?

Её глаза испуганно округлились:

— О, разгильдяйка! Я звонила-звонила в его дверь, а он так и не открыл, а потом твоё поручение начисто выскочило у меня из головы. Прости, дружок.

И, не дав мне рта раскрыть, быстро проговорила:

— Подожди, мы обязательно поговорим, но не здесь. Идём со мной!

Она схватила куртку, крикнула своей сестре, что скоро придет, выскочила за дверь и, перепрыгивая через ступеньки, побежала вверх по лестнице.

Недоумевая, куда же её несёт, я последовал за ней.. Через чердак мы выбрались на крышу. Тяжело дыша, Нина восторженно проговорила:

— Посмотри, какая красота.

С высоты двадцатиэтажного дома как на ладони виден был весь наш микрорайон. Внизу, подобно праздничным гирляндам, разбегались в разные стороны огни окон, уличных фонарей и фар торопящихся автомобилей. Сверху же к нам спускался густой рой крупных мигающих звёзд.

Но красоты меня не трогали: отступаться от цели я не собирался.

— Не уходи от разговора!

Моя спутница поежилась и скорбно вздохнула:

— Прости, тысячу раз прости. Я сегодня же зайду к Антону, покаюсь и объясню, что ты ни в чём не виноват, а я — склерозница, которой палки не хватает.

— Не в этом дело, — злобно изрек я и, готовясь продолжить, стал припоминать все Нинины проступки.

Полгода назад она потеряла мой телефон, недавно, посидев всего полчаса, ушла со дня рождения моего друга, а однажды, вместо запланированного футбола, потащила меня в картинную галерею, а как-то… Я так и рвался в бой, только Нина опять опередила меня:

— Не говори ничего. Я в полной мере осознала свою вину.

— Ну, уж нет, будь добра меня выслушать, — я уже начал обвинительную речь, но Нина звонко выкрикнула:

— Не оскорбляй меня!

Она стояла передо мной — маленькая, беззащитная, но стойкая в своей беззащитности. Сильный ветер вздыбливал её волосы чёрным колеблющимся ореолом. Предательская жалость коснулась моего сердца, но, отшвырнув её, словно настырного щенка, я сердито возразил:

— Не делай из меня бессловесного барана — я скажу всё, что думаю.

Нина опять выкрикнула:

— Не обижай меня! — и в голосе её звенела мольба, однако я завёлся и не собирался поддаваться на женские уловки.

— Ты меня не остановишь, голубушка.

Девушка сорвалась с места и метнулась к невысокому парапету крыши.

— Если ты обидишь меня, я брошусь вниз.

— Ты шутишь?

— Нет, нет, я обязательно сделаю это.

Отчаяние, бившее из её слов, развеяло все мысли о розыгрыше. Моя злость в панике уступила место желанию обнять и успокоить девушку. Я подался к ней, но страх, что она, такая лёгкая и ловкая, и впрямь перемахнёт через парапет, заставил меня заговорить издали:

— Ну что ты, Нина? Что ты? Ничего страшного не произошло. Если хочешь, давай поженимся.

Она резко развернулась.

— Нет, милый, я этого не хочу, а ты иди к своей Ирине и будь с ней счастлив.

— Ты знаешь? — потухшим голосом пробормотал я.

— Ну как не знать? Доброжелатели всегда отыщутся, — Нина усмехнулась, но не злобно, а как-то равнодушно.

— Ты ревнуешь?

— И не думаю – моё дружеское отношение к тебе ничуть не изменилось. Если хочешь, я даже приду на вашу с Ириной свадьбу.

— Тогда ради чего эти прыжки и увёртки? Ты меня просто пугала?

— Нет! — Нина поникла, безвольно опустила руки и голову, но вдруг распрямилась, в упор посмотрела на меня и с какой-то отчаянной решимостью твёрдо проговорила:

— Есть у меня одна способность — очень нехорошая способность. Если близкие люди меня обижают, я в первый момент не могу совладать с собой и обрушиваю на них губительную энергию. Помимо своей воли, я испортила жизнь двум молодым мужчинам, а своего любимого даже убила, естественно, не материальным оружием, а силой тёмных мыслей. Если бы ты сейчас наговорил мне всяких гадостей, я бы, сама того не желая, выбросила наружу свой негатив и уничтожила тебя физически. Но лучше мне умереть самой, нежели причинить тебе вред, ведь ты для меня человек непосторонний.

— Так может быть, нам с тобой соединиться? — неожиданно для себя жарко проговорил я.

— Нет-нет! — в голосе Нины появились нетерпеливые нотки. — Я могу быть для тебя только другом и никем другим. А ты не тяни — иди к Ирине.

Я развернулся и медленно поплёлся к лазу на чердак. Мне абсолютно не хотелось расставаться с Ниной. Как ни крути, а я любил её и лишь с ней мог быть по-настоящему счастлив. О, если бы только она окликнула меня… И она действительно обратилась ко мне:

— Постой!

— Нина! Ниночка! — но она предостерегающим жестом выбросила вперёд тонкую руку.

— Я должна сказать тебе… Ты и других людей не обижай. Я-то знаю о своей силе и хотя бы пытаюсь ей противодействовать, а некоторые люди, способные убивать мыслями, живут в неведение и без зазрения совести губят своих обидчиков. Так что не обижай никого.

Ком застрял у меня в горле. Не проронив ни слова, я тяжело выбрался на чердак, прошёл по грязному полутёмному помещению и начал унылый спуск по узкой бесконечно длинной лестнице…

***

Впервые этот рассказ был опубликован в № 2 за 2010 год