Сказка о Любви и Страсти

В одной маленькой деревеньке жила Любовь. Многие сразу спрашивают, как ее найти такую желанную. Адрес узнать хотят. Да нет у этого места адреса, как у Души. Легче халасаной километр целинной земли пропахать, чем с ней, а не с ее имитациями, повстречаться. Сама хрупкая, нежная, глаза синие, чистая аджна, и волосы золотой волной до самых розовых пяточек. Когда она ручейку подпевала, соловьи умолкали, заслушивались. О ней бы стихами рассказывать, но не было в их деревеньке ни Гомера, ни Пушкина. Сострадания в ней много было. Все бездомные собаки с лапами перебитыми к ней ковыляли и, что удивительно, безошибочно находили, без всякого адреса. На цветок не наступит, веточку не поломает. «Все вокруг живое», — говорит.

Соседские девчонки давно в миниюбках шастали с хохлами на подбритой головушке и с кольцами в пупках, носах и ушах по всему периметру. Количество колец, думается, числу бойфрендов соответствовало. Круты-я-а… И наша красавица повздыхала и подалась к местному парикмахеру косу стричь. А он уже давно подсчитал, что за такие волосы можно не только домик в деревне купить, но и небоскреб выстроить. Коммерсант. Но когда она перед ним на табуреточку присела, рука у него не поднялась, хоть он ее коленом и подталкивал. Сам плакал, но отговорил. А она и рада, так нестриженая домой и ушла. А парикмахера зауважали, для него самого неожиданно, а раньше он в деревне жмотом слыл. Это он из столицы новый причесон привез — зеленый хохол на бритой голове. И за это ноу–хау по тыще рублей брал, чуть всех по миру не пустил, такой-разедакий. У коров от таких голов молоко прокисало. Оказалось, за уродство не меньше, чем за красоту платят.

Имейте в виду: парикмахер с нервным расстройством в больницу попал, ветеринарную. Ему все то небоскреб мерещился с многочисленной родней на каждом этаже, то будто его Любовь из темного колодца своей косой вытащила. Доктор диагноз поставил: шизофрения или раздвоение личности. Парикмахера еще пуще зауважали, так как в их деревне никто такими изысканными болезнями не болел, все больше понос да золотуха. Все тихо было, по-простому. Но это до тех пор, пока из города другая сестрица не прикатила. Бабки и те оживились, а то совсем квалификацию потеряли. Любаша утром мимо пройдет, улыбнется, они, как в благостное состояние впадут, так и сидят до вечера. Не поверите, даже правительство ругать забывали.

А тут такая радость — Страсть заявилась, собственной персоной. Кто ее хоть раз повстречал — никогда не забудет. Огонь-девка! Высокая, статная, сильная, на племенную кобылку похожа, на месте не стоит, рыжие кудри огнем горят. Глазищами своими черными зыркнет, плечиком поведет — у парней крыши летят. У бабок матерьялу для разговору столько появилось, что вечером бездыханные падали, от усталости. Потом сообразили, стали дежурить по очереди, чтобы интересное не пропустить. Ночные дежурные обстановку доложат и — отсыпаться до вечера. Страсть утром на крылечко выйдет в короткой полупрозрачной рубашоночке, зевает, потягивается, а парни в кустах сидят, некоторые с биноклями, чтобы детали разглядеть. А поодаль, старухи — на боевом посту. Все зрячими стали!

А она, озорница, возьмет, и горшок ночной на кусты с живой начинкой и выплеснет. И это терпели. Да что «терпели», «золотым дождем» называли. Бабки все поголовно уринотерапией увлеклись. А Страсть захохочет, зубами белыми блеснет и ставни захлопнет – мол, мучайтесь без меня! Ей деревенская простота не по вкусу была.

Сестры хоть и разные были, как вода и пламя, жили мирно и чем-то неуловимым друг на друга походили. И неудивительно, мать у них была — Природа Ивановна, а отец —Технический Прогресс..

Природа была женщина простая, фальши ни грамма, так простодушно мила, что все к ней тянулись, а многие и сватались. Дочерям своим — Любови и Страсти — в привлекательности не уступала. И обеих любила одинаково. У них по женской линии все были по-своему примечательны: бабка Гармония известной целительницей была, Интуиция тоже из их роду-племени. Из мужчин особо выдающимся Технический Прогресс оказался. Но хорош он или плох, судить не берусь, там всего было круто намешано. Жену свою Природу все усовершенствовать пытался — леса бензопилой «Дружба» брил, опилок столько было, всю страну прессованной мебелью завалил. Одни табуретки из цельного дерева остались. Уцелели, как простейшие организмы. Всего, что натворил, не перечислить. Из последних изобретений — мобильные телефоны. Чудом бы назвала, если бы по ним столько глупостей не говорилось. Соседки Природу жалели.

— Сатрап! — высказалась образованная бабушка.

— Козел, по-нашему, — перевела другая, для озадаченных.

Природа, хотя мужем своим и восхищалась, но, в конце концов, в деревню к своим истокам и незатейливой родне подалась. А он в городе остался. Большим начальником стал. Тридцать три патентных бюро на него работало. Но жену забыть не мог – подарки слал, механическое доение коров придумал. Хорошо ли это, плохо ли, у коров бы спросить…

Дочки без отца росли, росли, да выросли. Но что за Любовь без любви. Ну, там природу, зверушек разных, она сызмальства любила, этого не отнять, а принцы в их края глухие не заглядывали и все больше по расчету женились или государственной необходимости.

Пришла пора, а в кого влюбиться?.. Хотелось бы написать: «И повстречала она прекрасного юношу…», — да рука не поднимается, как у местного парикмахера. Парнишка был, но самый обыкновенный. С юношескими прыщами на простецкой физиономии, башка нечесаная, портки старые, не «Вранглер» Но по сравнению с бездомными собаками — красавец с деревенским румянцем на всю щеку. Васькой звали. Но Любушка его Василечком да Васильком звала.

Природа Ивановна уже о свадебке подумывала, в кадушках грибы солила, да тут старшенькая заявилась, не ко времени. Васька, как ее увидел, затрясся весь. Душа огнем горит, ну и все остальное тоже.

Затосковала Любушка, приуныла… Слезы как питерский дождь текут, куда там Царевне Несмеяне… А несчастная любовь и любовь – это две большие разницы, как в Одессе говорят. Страсть Ваську и не заметила. Вины ее не было. Сестру жалела.

— Поедем со мной в город. — Страсть Любушку зовет. — Там таких Васек на дюжину — тринадцать.

— Не могу, — вздыхает Любовь, — как же они без меня…— бледной ручкой на своих раненых питомцев показывает. А о Ваське думает.

— Хочешь, я в вашу деревеньку самого лучшего ветеринара заманю? Да что ветеринар, бери выше, самого профессора биологических наук из самого престижного НИИ. Хочешь? - не унимается Страсть.

— А как же его подопытные свинки? м невпопад возражает Любовь.

м Не боись, целее будут! — хохочет Страсть.

Так разошлась, не остановить. «Я, говорит, из вашего захолустья научный и культурный центр сделаю. Два в одном флаконе! Составляй список, кто нужен. Все прибегут, как миленькие. У меня проколов не бывает, стопроцентное попадание …в подопытных свинок». Вздыхает Любовь, могуществу сестры дивится, а о своем и не догадывается.

— Не хочешь центр, давай на танцы сходим, шороху наведем, хватит киснуть. Научу я тебя разным премудростям, Васька вокруг тебя восьмерками бегать будет. — Молчит Любовь…

— Или выдам тебя замуж, если Свободной Любовью быть не хочешь. Сама в город подамся. Сеть эротических бутиков открою, уже и название есть: «Империя страсти». Папаша Технический Прогресс подсобить обещал.

— Что там продавать будешь? — Любовь интересуется…

Ну, страсть ей в подробностях и объяснила. От инфаркта Любу только молодость и спасла.

— Что ты, что ты! — ручками всплеснула, — все натуральным быть должно! Разве можно живого человека игрушками заменить? Кого любить будешь, изделие из резины?

Говорю же, разные они были, хоть и сестры. Вам какая больше по нраву?

Но кое-что Любви пересмотреть пришлось. Начали с простого — юбку до пят укоротили. Но она и в короткой юбке — само целомудрие. От колец в пупке и тату решительно отказалась, не папуасы все же, из Гвинеи-Бисау. Но кое-какие штучки Страсть ей все-таки продемонстрировала, и на авторитет сослалась — так матерью Природой было задумано, не нам и отменять. Шок у любви сильный был. В горячке месяц провалялась, все в бреду о монастыре говорила, но ничего, оклемалась.

Вот я все думаю, кто же ей подойти мог. Василий точно отпадает. Он даже понять не смог, какое счастье в руках держал. Принцы разные — там, конечно, воспитание, манеры, ручки целуют, не чета Ваське, но, как и деревенские мужики, налево шастают. Принца Чарльза вспомните, Диана из-за него наплакалась. Правда, потом в долгу не осталась — шейха себе нашла. Но добром это не кончилось. Любовь походов таких бы пережить не смогла, не дано ей понять мужскую натуру. У нее кругозор ее же порядочностью и чистотой ограничен. Что для Страсти естественно, то для Любви немыслимо.

Я уже на хэппи-энд вырулить хочу. По закону жанра. Но мои героини строптивыми оказались, что хотят, то и делают, у каждой свой характер и свои планы.

Страсть погостила недолго и укатила. Тишина и благодать не по ней. Ее «Империя Страсти» процветает, доходы немалые приносит. На телевиденьи частенько мелькает: «В индустрии развлечений, — говорит, — самой удачной идеей было разделение людей на два пола». К кому лично еще не добралась, те о ней по телевиденью с удовольствием смотрят, на себя чужие страсти примеряют. Природа Ивановна все такая же, особенно там, куда Технический Прогресс не добрался. А с Любовью все не так просто оказалось. Долго думали, что слезами изойдет, растает, как Снегурочка. Да видно, такие разочарования в процессе взросления запланированы. Опасались, останется ли Любовь на Белом Свете? С вопросом к Мудрецу пошли. Ответ был таков, цитирую: «в нашем обществе Любви нет, но в идеале она есть». Народ законспектировал, репу почесал. Яснее не стало. Но что все-таки есть — утешило. Пусть и далеко-далеко в горах и не в нашем районе. Страсть — женщина земная — с нами осталась, а Любовь, как звезда, издалека светит.

* * *

Впервые статья была опубликована в №2 (9) за 2007 год «Вечный вопрос»