О Кочевье с любовью...

Когда впервые услышала от Тары о том, что можно побывать на Байкале волонтёром, а точнее даже была Тарой послана, с благословением, конечно — я очень обрадовалась. Внутри искра вспыхнула от таких новостей. Я спросила где можно об этом узнать подробнее и быстренько организовала себе твёрдое намерение и место. Всё произошло очень быстро, легко и просто.

Помню, как мы обсуждали с подругой (Аля, тоже волонтёр) предстоящую поездку, и помню наше ровное отношение к условиям пребывания, нам было всё неважно. Палатки ну, палатки...мясо ну, пусть они его едят, мы итак проживём...творог и молоко из соседней деревни ну, и ладно, сходим за ними, есть то не обязательно, ведь! Настрой был чётким, однозначным.

После первого созвона с Варей, на душе стало ещё теплее. Уж, очень красиво она рассказывала о природе, особенно, мне запомнилось небо. Много, говорит, что повидала в жизни, но такая красота не сравнится ни с чем. Такое небо только на Байкале. Мне очень запомнились тогда эти слова, сейчас я знаю, о чём говорила Варя. Ещё нас несколько раз спросили про туалеты сможем ли мы эту миссию выполнять и потом про изменения в договоре на двухразовое питании, вместо ранее трехразового. Пожалуй, питание - это единственное, что немного задело сердечко, там же природа... есть, наверное, хочется...ну, ладно, как уж будет! Не умрём. Задето было, совсем, не сердечко, а умишко, но с ним как-то вышло легко, отступил.

На финальной встрече в «Планете Перемен», Георгий Леонидович нас пугал погодой и эмоциональными напряжёнными состояниями, которые возникают в Кочевье. Ещё мне очень запомнилась его фраза: «Баба хвостом вильнула и ушла». Я тогда подумала, о чём это он? Типа, мы, женщины, безответственные что ли, Каким хвостом вильнула… куда… Так я и не поняла про хвосты, но точно поняла, что будет интересно (непросто). В пространстве чувствовалось, что поездка на Байкал — это не просто о волонтёрстве, уж как-то часто нас спрашивали о туалетах, которые нужно мыть. Будто намекали...Вы девочки точно хотите? Вы справитесь? Вы вообще готовы?

А потом ВКонакте выложили пост. Прошла Сарма по лагерю и разрушила юрты. Я тогда несколько раз посмотрела видео, как восстанавливают лагерь. Подумала о кочевниках, о их труде, о стихиях природных, о том, что жизнь очень живая и непредсказуемая и, конечно, о том, что я сейчас в тепле и уюте, в спокойствии и безопасности, мне было страшно оказаться на их месте. Я прониклась уважением к их смелости и решительности, и, мысленно просила, чтобы жизнь меня не поставила в те же условия для проявления тех же качеств.

Короче, всё это прожилось и вот мы в Кочевье. Сонные, уставшие, выползли из автобуса и вползли в ресторан. Нас ждали, нас встретили, рассказали не помню уже чего, но помню, что была забота. Мужчины ставили нам палатки, женщины помогали мужчинам, как умеют только женщины помогать мужчинам — мы расположились, поздоровались с Байкалом, кинув горсточку белого риса, как учила Тара, чтобы поприветствовать Духов Места, и начали потихоньку жить бытие кочевнее.

Работы было оооооочень много! Такой серьёзной, трудноватой, временами тяжёлой. Работа над собой, конечно. Потому, что эти несчастные туалеты, о которых так часто спрашивали нас ранее - меркли на фоне внутренних страстей. Вынести чужие какашки и промыть чистейшей водицей туалет было гораздо проще, чем проделать ту же процедуру со своими мыслями в голове. Вымести из юрты мусор, вымыть там полы и навести порядок было легче сделать ТАМ — в юрте, чем в своей душе.

Несколько дней ушло на эти проживания и переживания. И вот потихоньку выровнялось, стало спокойнее и яснее. И мы живём уже не в палатках, а в юрте, от запаха мяса уже не тошнит, а то и в тарелке попавшимся кусочком не брезгуешь. Молоко так и не пьётся, но в кофе терпится, Варины блинчики залетают с таким удовольствием - будто вообще на воде, только уж сильно жирные для воды...может быть маслом смазаны... Сырники под малиновым вареньем вообще будто и не из творога, для нас-то, не евших ранее натуральные молочные продукты. Одним словом — все туалеты чистые, все юрты прибраны, так и с головой произошло, точнее с сознанием — подрасширилось малость.

Подрасширилось не только у меня; помню, как кто-то из гостей спросил меня между делом, как бы с глубоким интересом — а что, говорит, едят йоги Я начала сразу пытаться вспомнить как сейчас говорят, как пишут в книгах об этом — что йоги едят — уже хотела начать оправдываться зачем-то и не понятно какой правдой я бы оправдывалась, и тут Лавель, слегка наклонившись, чтобы положить столовый прибор этому любопытному вопрошающему гостю ответила коротко и однозначно: «Настоящие Йоги едят ВСЁ». Вопрос был закрыт, и что-то мне подсказывает — закрыт навсегда.

Время шло, работа делалась, сердца раскрывались, глаза открывались. Даже хвост отрос после занятий с Ольгой и было чем вилять. Что-то ранее виденное на деле оказывалось совсем не тем, чем представлялось, а то что показалось — развернулось во всей своей широте. Метаморфозы происходили с людьми, с телами, с мыслями, с отношениями, с гостями даже с конями! Которые пробыли у нас в лагере всей своей огромной семьёй полдня и не намусорили собой, а всё унесли подальше. Лично я переживала такие чувства как обида, ревность, высокомерие, страх, а также любовь, принятие, благодарность, радость, счастье, восторг опять любовь и благодарность.

Большая семья, кстати, была не только у коней, у нас тоже образовалась семья. Были родители и дети. Наши женщины были нашими мамами, помню, как мы ушли из лагеря в наш первый выходной поход на шашлыки, ушли молодёжью-волонтёрами, и как мы лихо радовались! Урааа! Наконец-то ушли от мам! И как в тот же момент кто-то спросил — а мы спички взяли? Кто-нибудь спички взял! Мы тогда хохотали, и огонь всё-таки раздобыли от соседних шашлычников, но чувство, что нам ещё учиться и учиться, расти и расти повисло над каждым. Наши мамы — не потому что они нас старше, не потому что мы им в дети годимся, а потому что мамы это про любовь, тепло и заботу, потому что мамы это про огромный жизненный опыт.

В Кочевье я впервые прониклась уважением к старшим, по-настоящему, осознанно. С пониманием того, что эта душа мудрее; вот посмотри в эти глаза - они видели больше, они смотрели дальше и шире, они вообще смотрят иначе моих, а вот мягкие тёплые руки, они сделали больше моих, они делали то — чего мои ещё не касались, они умеют то, с чем мои ещё не знакомы. Каждая женщина была полна жизни, полна опыта - которым она делилась, мы с удовольствием и благодарностью принимали, что могли, принимали что понимали, потому что я уверена, нам давали больше.

Я помню, как мне хотелось поухаживать за нашими мамами, проявить заботу и любовь; как легко было подниматься из-за стола, когда наступал обед, чтобы сбегать на кухню за ложечкой, а потом за тарелочкой, а потом за кофе, за ножичком, лимончиком, вареньецем...да за чем угодно! Всё принесём, сидите!

Как каждый день был наполнен объятиями. Доброе утро — обнимашки, приятного аппетита — обнимашки, доброй ночи - обнимашки... Любой повод чтобы обнять и быть обнятой. А потом и поводов стало не нужно, просто так, просто потому что рядом. Женщины наши шикарные, статные, красивые, на фоне Юрточных метаморфоз начали нас радовать не только своими улыбками и горящими глазами — ещё и нарядами! Я помню яркое васильковое платье Аиды, мне было так красиво, мне хотелось смотреть и смотреть, и смотреть... не отводя глаз. Это было символично. Что-то яркое и красочное произошло не только с Аидой, раз она надела это платье, оно произошло со всеми нами. Красота случилась.

Это может показаться не важным, но всё-таки расширим. Красивые женщины в красивых нарядах — создают красивое настроение. А уж Школы мноооооого красивых женщин, и они создают настроение!

P.S. Я благодарю за знание о тебе

2023 год