Лагерь в облаках

День отправления

Неделя выдалась на работе очень плотной. Задачи и проблемы сыпались на голову как с предсказуемых, так и с совершенно непредсказуемых направлений. И, конечно же, наполненной проблемами оказалась пятница — день отъезда. И это притом, что нужно было уйти с работы часа на три пораньше, чтобы успеть на самолет. Однако примерно в час дня вдруг пришла мысль — нельзя злиться, нужно только расслабиться и дать событиям идти своим чередом. Удивительно, — как только я расслабился, проблемы сами собой (ну, почти) начали решаться или, во всяком случае, стали разумно откладываться.

Дома окончательные сборы прошли без суеты и напряжения. Правда, не обошлось без забытых вещей, о чем пришлось пожалеть потом в «лагере в облаках».

Пять часов полета из Петербурга в Иркутск прошли на удивление быстро. Удалось даже пару часов из них проспать.

День подъема

Смена часовых поясов и ночь без сна все же дали о себе знать. Вечером в гостинице я провалился в сон, но спал очень чутко и беспокойно. Утренний подъем был очень трудным. Часа сборов на не проснувшуюся голову было точно маловато! В результате в камеру хранения попала аптечка и теплые кожаные перчатки, которые очень пригодились бы потом в лагере!

Наконец начался долгий подъем. Проводник Виталик шел ходко, но был к нам очень внимателен и, как мне кажется, устраивал привалы весьма вовремя. Первый перевал — перевал Дураков. Значение названия я узнал уже потом, по дороге из лагеря вниз. Рюкзак у меня, как и всех был не слишком легкий — килограмм 25, не меньше — все же мы несли с собой не только вещи, но и продукты на все время нахождения в лагере.

Дорога была трудной. Не могу сказать, что нагрузка была близка к пределу, нет. Но все же она была значительной. Сначала вытирал пот. Извел две пачки бумажных платочков, пока не осознал, что так они скоро кончатся, а потеть я не перестану. Затем пришло понимание того, что нужно отбросить все мысли кроме одной — куда поставить ногу на следующем шаге. Как только приходили какие-то другие мысли, сразу начинал спотыкаться и вспоминать, что нужно аккуратно ставить ногу. Дорогу в лагерь Невским проспектом не назовешь. Хотя до половины пути определенная аналогия все же была — нам встречалось довольно много людей, которые, кстати, сказать, шли в основном налегке, весело и быстро. А еще удивило, и стало особенно заметно на обратной дороге, что в горах принято здороваться. Все люди, которых мы встречали, здоровались с нами и желали удачи. И сразу как будто становились родными. Самым трудным был, конечно, последний участок, последний подъем к лагерю. Видимо, усталость накопилась настолько, что включилась защитная система моего эго: я замкнулся на себе. Жутко стыдно об этом писать, но это часть меня. Я перестал помогать подниматься моим спутницам Рут и Лене. И заметили мы это все вместе, и опять проявление своего эго я увидел как бы со стороны. Было весьма неприятно. Постаравшись забыть о себе, помог затащить Ленин рюкзак на последний подъем. Усталость была, конечно, дикая. Но палатку мы все же поставили.

Общение в лагере началось с ритуала приветствия. Все встали в круг, взялись за руки, сомкнули ступни ног, закрыли глаза, и Лея произнесла слова приветствия. Во время настройки друг на друга у меня возник образ. От каждого человека, стоящего в кругу, примерно из области живота шел плотный тугой пучок энергии в центр круга. Пучки в центре круга становились тоньше, плотнее и закручивались против часовой стрелки и вверх, собираясь в один большой пучок. На высоте нескольких метров этот плотный пучок становился зонтиком и разливался равномерным потоком по всей округе, как вода, поливающая газон в жаркий солнечный день. Возникло ощущение включения во что-то большое и общее. Я ощутил себя частью целого.

После установки палатки и ужина ложимся спать до вечернего занятия. Практически падаем и забываемся тяжелым сном. А через полтора часа, в 22:45 нас будит Лея к нашему первому вечернему занятию. Она достала нас из тяжелого сна и вытряхнула в реальный мир. Как же, однако, трудно далось первое занятие! Место заранее выбрано, конечно, не было. Попробуйте устроиться с комфортом на склоне практически в полной темноте! Мошка трех видов просто обрадовалась новому мясу. Конечно. Если мясо не едим мы, значит, в качестве мяса едят нас! Мокрец, как по проспекту заползает под накомарник и наслаждается свежей кровушкой. В постоянных срывах внимания прекращаю дыхательные упражнения уже через 45 минут. Но вот тут, при попытке войти в состояние освобождения от мыслей и начинаются первые чудеса. У меня был с собой фонарь, который давал рассеянный голубой свет. Так вот, только я закрыл глаза с намерением успокоить мысли, как снизу вдруг разлился голубоватый призрачный свет. Я мгновенно подумал — почему же я не выключил фонарь? Ведь разрядится раньше времени! Открыл глаза, вокруг темнота, фонарь, конечно, выключен. Странно. Закрыл глаза опять. И снова снизу разлился голубоватый свет. Мне стало интересно. И тут я допустил ошибку. Нельзя было позволять себе сомневаться и относиться с недоверием к тому, что не понимаешь. Этим недоверием я и спугнул свое восприятие. Когда я закрыл глаза в третий раз, свет уже не загорелся. Правда, потом каждый день я видел этот свет либо разливающимся снизу, либо, как пятно света фонаря, освещающее странной формы окрестности. Но урок все же был: нужно открываться и выбросить все свои сомнения и страхи.

День первый

В первое утро вставать в 4:30 было, конечно, непросто. С трудом и небольшим опозданием мы выползли из палатки к пятичасовому занятию. Но, несмотря на сложный подъем, бандхи (йоговские упражнения примечание редакции) так нас разогрели, что заснуть после утреннего занятии было просто невозможно! Почему-то в городе такого яркого эффекта не наблюдалось!

После утренних занятий пошел дождь. Мы, конечно, не слишком напрягались, дождь как дождь. Но вот пришло время дневных занятий. А дождь лил и дразнил нас своими порывами. Как будто во время съемки кинофильма кто-то поливал палатку из шланга. Температура воздуха — 14–15 градусов, — нельзя сказать, что было очень уж холодно. Посомневавшись минут 10, я из одежды оставил на себе только трусы. И был, конечно, неправ. Потому что нужно было снять и трусы, так как сушить их было совершенно негде. Одел сверху полиэтиленовый плащ, который, как оказалось, смог защитить только плечи. Впрочем, он защищал от ветра. И это было уже много. Для меня, впервые раздевшегося под холодным дождем, это было экстремальное занятие! Но бандхи сделали свое дело и, наверное, я даже вспотел, правда, не заметил этого из-за проливного дождя. К счастью, мошкара тоже не любит дождливую погоду, это было хоть и слабым, но все же утешением. Дыхательные упражнения выполнялись с мощной прокачкой энергии, сопровождаемой яркими четкими образами, с большой амплитудой, хотя и небольшой длительностью. Ведь уже на второй день стала сказываться высота 1780 метров над уровнем моря, воздуха стало не хватать, подъемы на гору стали очень заметными, появилась одышка. После нескольких минут дыхания под дождем из носа нещадно потекло. Меня же охватило какое-то остервенение, я, во что бы то ни стало, решил проделать все упражнения. Дыхательную часть своего комплекса я выполнил всю, затем пришел черед асан. Было очень холодно. И тело захотело согреться. Тело начало выполнять энергичные движения, напоминающие упражнения из боевых искусств. Это помогло согреться, но ненадолго. И тут Ива, йогиня из соседней палатки, которая занималась недалеко от меня в таком же элегантном костюме, подсказала своим примером идею побегать! Бег капалабхати (бег со специальным йоговским дыханием примечание редакции) всегда вызывает у меня сильный разогрев, поэтому я несказанно обрадовался. Но, как оказалось, ненадолго. Моего дыхания хватило только на две минуты. Потом я просто «умер», восстанавливать дыхание пришлось минут пять. Наверное, трудно поверить, что стойка на голове в мокрых трусах под струями дождя и порывами ветра — это настоящее удовольствие. Но это так! К сожалению, удалось простоять всего немногим больше двух минут, зато затем в «свечке» мне стало очень тепло. Конечно, ведь это свечка, а не ледышка! После асан я все же попробовал сесть в состояние освобождения от мыслей, но очень быстро понял, что мне так холодно, что сконцентрироваться на чем-то, кроме дрожи и успокоить мысли сейчас просто невозможно. Пусть в это занятие удалось не все, но все же я его отработал! Хорошо помню, что в тот момент совершенно не было мысли о том, что я могу простудиться и заболеть. Наоборот, была уверенность, что сила, с которой мы гоняем энергию по телу, способна вымыть из него любую грязь.

После занятия я интенсивно растерся полотенцем. А затем — долгожданный нырок в сухой спальник. Тряска от холода уходила медленно, нехотя покидая согревающееся тело. Впрочем, времени хватило, чтобы вовремя начать готовить обед, точнее завтрак, в общем — первый прием пищи. Наша палатка была дежурной в этот день. А дождь все продолжал лить... Вовремя натянутый тент упростил нашу задачу. Лея, как заботливая хозяйка, накануне позаботилась о том, чтобы у нас были сухие спички и растопка. Впрочем, волшебная охотничья спичка, которая зажигает даже мокрые ветки, нам не понадобилась, все загорелось от обычных. Костер в лагере горит, если к нему постоянно обеспечивать приток воздуха. Если учесть, что к тому же шел дождь, то могу сказать, что мы легко отделались и приготовили обед практически в комфортных условиях.

Второе дневное занятие прошло уже легче. Я устроился дышать у корней огромного кедра в три с лишним обхвата, который милостиво разрешил мне укрыться под его ветвями. Там было совершенно сухо. Только боковой ветер иногда доносил водяную взвесь.

Интересно было наблюдать себя под этим кедром во время вечернего занятия. Фонарь на лбу освещает нижние ветви и упирается во мрак. Мелькает мысль: «А не положено ли бояться? Темно все-таки, и никого нет вокруг». Я выключаю фонарь и погружаюсь в такую комфортную ночную гармонию, где страху места нет...

Прошел ужин. Обласканный всевозможными приятными словами тент над очагом избавил нас от необходимости разжигать огонь, ветки разгорелись от все еще тлевших углей. В общем, первое дежурство прошло удачно. Правда, мы нарушили строгий порядок мытья котлов, но на следующее утром по-честному вымыли их перед приготовлением обеда следующими дежурными.

В этот день ботинки промокли окончательно и бесповоротно. До возвращения в Аршан (поселок в предгорье Восточных Саян, откуда начинается маршрут в йоговский лагерь примечание редакции) они уже не высыхали. Честь им и хвала, они выдержали хождение по горам и были с почетом отправлены на пенсию. Хотя, кто знает... Впереди еще следующее лето!

Непогода в этот день — первое испытание. И мы его выдержали — не пропустили ни одного занятия. Впрочем, как и во все последующее время пребывания в лагере.

День 10.08

(Уже не смогли вспомнить номер дня пребывания в лагере, но часы подсказали, какое сегодня число.)

В этот день у меня было первое купание. Об этом стоит рассказать особо. Человек, привыкший к ежедневному душу и не мывшийся несколько дней, не чувствует себя особенно комфортно. Но, набирая воду для приготовления пищи, я ощутил эти самые 4–5 градусов температуры воды, и для того, чтобы решиться на купание мне понадобилось несколько дней дискомфорта! На территории лагеря пользоваться мылом или шампунем было запрещено. Впрочем, впоследствии оказалось, что это не проблема, в лагере какая-то особая вода и атмосфера. Помывшись просто водой, чувствуешь себя удивительно свежо и приятно, абсолютно чистым. Вот только вода холодновата. Настолько, что, простояв по колено в воде в купальне несколько секунд и поняв, что чувствительности ног уже нет, я понял, что я — не герой. Лишь за два месяца до этого, купаясь в холодной воде Ладожского озера, я утвердился в мысли, что холодной воды для меня больше не существует. Однако я ошибался! В общем, решение пришло простое. Я набрал воду из верхней купальни, где она собиралась из очень мелких родников и успевала прогреться. Воду набрал в пластиковые бутылки и помылся, поливаясь из них. Но как романтично смотрелась эта природная купальня с прозрачной водой, в которой виден каждый камешек! Была бы водичка теплее, ну хоть градусов 10!

День 11.08

Так и не вспомнил, какой день по счету, ориентируюсь по календарю в часах.

Самое главное, что к первому дневному занятию кончился дождь! Это был просто подарок. Такого комфортного дневного занятия у меня еще не было! Меня просто «пёрло»! Мошка после дождя, а может, из-за холода попряталась и нас не беспокоила. Был слабый ветерок и плотная облачность. Комплекс прошел на ура! И медитация действительно удалась. Пожалуй, впервые я почувствовал, как останавливается вертушка мыслей, эти постоянные метания из одной картины в другую. Вдруг установилось четкое изображение чего-то, как будто я на это смотрю с открытыми глазами. В это время сам собой начинает распрямляться позвоночник. Я точно чувствую место, где поднимается энергия. Она проходит вверх по позвоночнику, как по вертикальному стержню и выпрямляет его в прочную струну. И все тело тянется и тянется вверх, хотя я продолжаю сидеть на пятках с опущенными руками. Это было не просто субъективное ощущение. Я слышал звук одежды, шуршащей от движений тела! А после было неимоверное количество образов, очень разных, очень красивых, был голубой свет в аджна-чакре и ощущение любви ко всем и всему. Я рассматривал зеленый цветок сердечного центра, а он рос и рос, наполняя меня радостью и любовью. Я вырастил его до размеров нескольких метров, затем увеличил еще и обнял Рут и Лену. Затем вырастил его до размеров лагеря и попытался передать радость всем нашим, потом я попытался дотянуться до Питера и обнять им близких мне людей. Не знаю, чувствовали ли они что-нибудь, но я старался передать им радость и любовь, как мог. Можно сказать, что одна из задач, с которыми я приехал в Аршан, сдвинулась с места. Посторонние звуки не выводили меня из этого состояния. Такое было впервые! Крики птиц, шум ветра, даже тихие разговоры рядом — я все это слышал, возможно, мог бы даже ответить на вопрос, но все равно состояние держалось и не покидало меня. Уже только ради этого стоило приехать в Аршан!

С обеда этого дня в лагере молчание на сутки. Стараемся объясняться жестами, но, конечно, потихоньку перешептываемся. Вспоминаю Наль, которая практически все время одна, или в своей палатке, или в вылазке в горы. По сравнению с ней наше молчание кажется детской игрой. Завтра провожаем Серафиму из Липецка и Инну из Новосибирска. Серафима — удивительный человек, живой, светящийся, наполненный радостью жизни, любви и внутреннего света! Жаль, что она уходит, но, конечно, у каждого тут свой срок. Возникают мысли об уходе назад. Осталось всего два полных дня. Постараюсь взять из них все что смогу, каждую возможность работать.

День 13.08

В пять часов утра, выбравшись из палатки, я был весьма «обрадован»: все вокруг было укрыто снегом. Слой хотя и тонкий, но очень даже заметный. Рассвет только-только занимался, но белый снег хорошо отражал скудный свет. Ну и конечно, было холодно. И, конечно, снег продолжал сыпать. Хотя, все же снег приятнее, чем дождь, он просто ударялся о куртку и скатывался на землю. Ну, и насекомых, конечно, во время снега не было.

В этот день началась работа еще на одном уровне сознания. У меня появилась раздражительность. Казалось бы, для раздражения причины имелись: кто-то громко говорит, кто-то что-то делает неудобным, медленным и неправильным способом. А у меня это выражается в повышении голоса и вообще во внутренней вспышке. А ведь раньше не было такого! На следующий день мы уходили обратно в Аршан. И, видимо, если бы я пробыл в лагере еще несколько дней, это состояние достигло бы своего апогея. А так, только показалось на поверхности... Не знаю, хорошо это или плохо... Но кажется, что-то осталось недоделанным...

День 14.08. День ухода

Утром палатка была покрыта слоем замороженного снега толщиной примерно в сантиметр. Радости это не придавало. Была постоянная мысль: как же те, кто остается? Ведь становится действительно холодно! Мы с Леной уходим, Рут остается одна. Решили, что она переедет в другую палатку, а эту мы заберем с собой.

Прошел ритуал прощания. Он был таким же впечатляющим, как и первый. Произошла оценка выполненной работы. В целом мне было, чему порадоваться. Но все же с прощальными словами Леи пришло также понимание того, что сделано не все. И не все понято. Впрочем, всему свое время. Не стоит горевать, что не все в жизни понятно. Понимание придет. Я в это верю!

По дороге проводники поведали нам, почему первый от Аршана перевал называется перевалом Дураков. Это потому, что каждый, кто забирается на этот перевал мысленно кричит благим матом: «Какой же я дурак! Зачем я взял с собой столько вещей!» Мы смеялись от души и про себя думали: «Как хорошо, что проводник Виталик поберег нас и не рассказал эту байку на самом первом нашем подъеме по дороге в лагерь!».

А еще по дороге в Аршан проводники клялись, что абсолютно все йоги после возвращения из лагеря первое что делают — идут кушать позы. Я сильно сомневался в этом, но как потом выяснилось, зерно истины в этом было.

Входили в Аршан через минеральный источник. Какая же вкусная эта природная газированная минеральная вода! С разбегу опрокинул в себя две четырехсотграммовых кружки! Жаль, что некуда ее набрать. Выглядели мы, наверное, колоритно: с огромными рюкзаками, грязные, уставшие, непричесанные, я — с 9-дневной бородой... И это среди холеных чистых туристов. Но ничего. На душе все равно было весело и приятно.

Дотопали до «Приюта альпиниста», уютной гостиницы в Аршане, опять увидели родные лица Рады и Ольги. Полчаса на устройство, умывание и — поход в кафе. И, конечно же, я скушал позы. И еще солянку. И ничего — не вырвало. Организм вытерпел. Так мы окунулись в социальную жизнь. А пока ходили — согрелась сауна. Дыхание еще не совсем восстановилось, но все же погреться удалось. А потом усталость свалила нас, но проспали мы совсем не много, в 7:30 уже отходил автобус.

* * *

Впервые эта статья была опубликована в №3 за 2005 год